Иисуса Пилату-язычнику для суда и расправы над Ним? Если имели по решению Синедриона основания сами его порешить «всем обществом» – зачем повели к Пилату?
Дело в том, что Иудея находилась под властью римлян, и господствующим законодательством в ней был не религиозный закон иудеев, но римское право, согласно которому суд и наказание за преступления было во власти римского кесаря и его наместников. Поэтому «не позволено» римлянами иудеям чинить самовольные расправы. Но по римскому закону «богохульство» в еврейском понимании не является преступной причиной для наказания смертью. Однако, напомню, что в главе 8 иудеи собираются побить камнями прелюбодейку и приводят ее на суд к Иисусу, который ее от побиения спасает. Так почему бы было не побить и Иисуса камнями прямо там, в Гефсимании, на месте ареста? И это сошло бы им с рук, как видим из речения Пилата: «Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его» – если бы Иисус был иудеем, то есть подвластным местным религиозным законам. Однако, Он был мало того что чужестранцем, галилеянином, на которого религиозная власть Иудеи не распространялась – Он еще и к иудейской религии не принадлежал, исповедуя другого Бога: он не был обрезан! Если бы был свой – иудеи своего, пусть и плохого, еврея во власть язычникам нипочем бы не отдали, «с Дона выдачи нет». И даже до сего дня евреи своих чужим не выдают ни при каких обстоятельствах, пусть и в убийстве повинных: если преступник-еврей скрылся в Израиле, то – все, концы в воду. В крайнем случае, будут судить в Израиле, но выдачи – нет. Все дело именно в том, что Иисус не был ни евреем по рождению, ни иудеем по вере, и именно это окончательно установил суд синедриона, а вовсе не «богохульство», которого не было. Иуда открыл тайну Иисуса: что Он – Сын Божий, но у иудейского бога Иеговы не могло быть никаких родственников, и, значит, Иисус объявлял Себя Сыном какого-то другого Бога, не Иеговы. А вот вера в другого Бога кроме Иеговы для иудеев была настоящим богохульством, для них поклонение другим богам приравнивалось ими хуле на их бога. Всех таких они за своих, за евреев, не считали, и презирали их, как и римлян-язычников. И потому, чтобы самим не мараться об языческую скверну Иисуса, да еще и в Пасху – отдали Его на расправу такому же, как Он Сам язычнику, Пилату. Этим же объясняется, казалось бы, необъяснимое озлобление против Иисуса со стороны иудейской верхушки. Какими бы они ни были сами по себе, они были правоверными иудеями, ожидавшими, как и все, прихода Машиаха. И вот является Иисус, и если он иудейский учитель, проповедующий иудаизм, как нас все время стараются убедить на страницах евангелия, да еще и невиданный доселе чудотворец, то и встречать Его должны бы совсем по-другому, как Божьего посланника и пророка, долгожданного Мессию. Даваемые в евангелиях объяснения этого странного феномена неприятия Иисуса как Машиаха иудейской верхушкой тем, что, дескать, первосвященники боялись за свою власть и преследовали свои личные шкурные интересы, выглядят откровенно жалкими натяжками в свете очень простого соображения: если бы Иисус был Машиахом, он бы должен был стать Царем Иудейским, учредив обещанное евреям всемирное царство над всеми остальными народами и, в частности – над ненавистными римлянами. И от такого соблазна воцариться над миром вместе с Иисусом никакие мелкие шкурные интересы первосвященников не отвратили бы. Но они предпочли своего грядущего Царя умертвить руками римлян вместо того, чтобы воцарить Его и возглавить восстание против презренных врагов-язычников – почему? Да потому что Иисус был галилейским пророком («рассмотри и увидишь: из Галилеи пророк не приходит» Ин.7,52) и проповедовал другого, не иудейского, Бога – другой причины столь странного поведения иудейской верхушки не сыскать вовек. Не сходились пророчества о Мессии на Иисусе никак, сколько бы ни старался евангелист! Первосвященники, пока «шили дело», выяснили происхождение Иисуса, и таким образом установили его галилейскую прописку, что лишь было вишенкой на торте его проповедей о другом боге. Проповедник другой веры никак не мог быть обещанным Машиахом, сколько бы чудес он не совершил на глазах у свидетелей.
«37 Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» – это очень интересное замечание, противопоставление. Иисус на вопрос, царь ли Он, отвечает – это ты говоришь (со слов иудеев), и здесь же прямо противопоставляет этому утверждению другое, свое: они хотят себе своего жданного Царя, но Я-то пришел не для царствования, нет – но для того чтобы свидетельствовать об Истине.
Итак, Пилат убеждается, что Иисус ни в чем не виноват, желает отпустить, но – не тут-то было, невесть откуда взявшиеся толпы иудеев кричат «распни его», и прочее – описание беснующейся толпы.
Теперь представим себе. Буквально накануне Иисус пламенно проповедует не где-нибудь, а в главном Храме Иудеи и всего Израиля перед несметными толпами иудеев, которые, зная о воскресении Лазаря, превозносят Его до Небес, что и первосвященники признают: «Весь мир идет за ним». Завершив проповедь в четверг, Иисус беспрепятственно удаляется вечером четверга за город, там его тайно берут – и никто в городе об этом не знает. А ранним утром на рассвете собравшиеся толпы уже скандируют «убей!» – с чего бы это вдруг? И – более того: Пилат – опытный многолетний правитель Иудеи, и прекрасно знает бунтарский нрав этих религиозных фанатиков. Зачем ему в самый канун главного религиозного праздника иудеев провоцировать смуту в народе, почитающем Иисуса чуть ли не своим богом, этого бога арестовывая, приговаривая к публичной казни? Да еще и устраивая публичный суд посреди города в присутствии фанатичных толп и через глашатая объявляя всему народу о вынесенном приговоре? Да его бы просто снесли вместе с его гарнизоном и крепостью разъяренные народные толпы.
Нет, воля ваша, слабо во все это верится, что-то здесь не так. А как?
Ну, во первых, ученики сразу после ареста разбежались со страху кто куда. Галилеяне, скорее всего, дай бог ноги, подались прямо среди ночи в Галилею – уже и дуракам было понятно, чем все это кончится для Иисуса, и как бы и не для них самих, однако.
Во-вторых, Пилат, если и судил Иисуса, и присудил к казни, то, конечно, в праздничный день никаких публичных судов не устраивал – еще чего не хватало ему, так это очередной революции. Иисус был взят тайно, в городе никто ничего не знал, а слухи мало ли какие бывают. Если и спрашивали о Нем начальствующих, ответ «не знаем, мы за Ним не следим, где он и что делает». И ответ типа, «наверное ушел куда-нибудь или вернулся к себе в Галилею», может, и разочаровал бы народ, но уж никак не привел бы к возмущению: на нет и суда нет. Однако, и оставлять Его в живых до после праздников было нельзя: слухом земля полнится, и народ бы взял любую тюрьму приступом за своего кумира. Так что надо было убивать, не откладывая.
В-третьих, даже те из учеников, кто не разбежался, ничего не знали о результатах суда над Иисусом и присужденной Ему участи, и ни о какой затеянной тайной казни знать не могли – а потому не могли при ней и присутствовать. Теперь уже летит в отвал вся надрывная история казни – а кто свидетели?
Получается, что Пилат велел казнить Иисуса без шума прямо здесь же, у себя в претории, чтобы не возбуждать народ. И не обязательно на кресте – за что бы такая жестокость к Иисусу в глазах Пилата? Могли просто задушить или зарезать, заколоть копьями, зарубить по-скорому мечами прямо в претории, голову, наконец, отсечь – да и похоронить по-тихому за городом, вывезя с конвоем в повозке – мало ли куда направляются римские солдаты и что везут, любопытной варваре нос на базаре оторвали.
А тело? Скрыли бы обычным способом: бросили в яму и засыпали камнями в безвестном месте, а то и сожгли в «геенне», как поступали римляне с трупами казненных, чтоб, разлагаясь, не распространяли заразу.
Однако, есть одно «но» этому утилитарному и очень убедительному своим здравомыслием объяснению. Иоанн в евангелии пишет, что «видел». Сам.
Даже если (а так оно и есть) евангелие от Иоанна писал
